Кикимора, а не девка. Тронуть противно.

Взяв руку запечной жительницы, Велеб склонился к ней, осторожно пощупал ладонь и пальцы. Очень грязная, ладонь тем не менее была довольно узкой, с нежной кожей; мозоли от прядения и шитья с пальцев сошли за весну и лето, пока дожидаются нового льна, а какой-то более тяжелой работы обладательница этих рук не делает.

– Вот эту беру! – не выпуская руки, Велеб повернулся к старухе.

По скамьям пролетел вздох-вскрик нескольких голосов.

– Ты сказился! – охнула бабка. – Дурной, что ли? Это ж холопка запечная! Какая она невеста! Только и годна, что золу выгребать да в ней и греться!

– Мне сгодится. Обещала любую отдать – я эту выбираю.

– Не срамись перед людьми! Да тебя засмеют, коли такое чучело, замарашку, приведешь! Выбери другую! – Старуха махнула посохом в сторону скамей. – Так и быть, подскажу тебе, какие из моих дочерей помоложе, раз уж ты такой бестолковый! Жаль мне тебя, помогу уж.

– Благо тебе буди, мати, но я эту беру! – Велеб приподнял руку замарашки.

Вытащил из-за пояса шапку и бросил на пол перед собой.

Замарашка впервые шевельнулась по доброй воле – чуть подняла лицо и взглянула на бабку.

– Ну… – с сомнением произнесла та, – коли такой упрямый… я ж тебе добра желаю… коли твердо решил… будь по-твоему. После на меня не пеняй.

Замарашка согнулась, подобрала с пола шапку и подала Велебу. Он наклонился, сдвинул вниз вонючую тряпку и не спеша, со значением поцеловал невесту. От тряпки шла вонь гари и стряпни, однако губы замарашки под ней оказались нежными и мягкими. В ответ не шелохнулись.

– Теперь, мати, – вновь обратился к старухе Велеб, – отдай мне ее душу.

– Ишь чего захотел! – изумленная такой наглостью старуха взмахнула руками. – Душу тебе! Может, еще жар-птицу и яблок молодильных?

– Ну а зачем мне невеста без души? Этак можно было не ходить далеко, а из соломы себе свить лелёшку. Но я не из таких, кто нарядит пенек да пролюбуется денек, мне настоящая невеста нужна. У тебя она жила, ты ее душой владела. Теперь она моя – отдавай.

– Возьми! – язвительно предложила старуха, не разнимая сложенных на посохе рук. – Возьми, коли такой хитрой!

В голосе ее впервые прорвалось искреннее чувство. И это чувство было – досада.

Велеб еще раз оглядел печь, ощупал стенку, выбрал непрочно сидящий камень. Вынул поясной нож – сам сковал пять лет назад, еще в Перыни. Бережно, чтоб не обидеть печь – родительницу родовой души, – подцепил и ковырнул глиняную обмазку.

– Яронега, Благожитова дочь, полезай в камень! – приказал Велеб.

Старуха сердито выдохнула. Трижды повторив заклинание, Велеб вынул округлый валун размером со свой кулак. Подобрал кусочки осыпавшейся глиняной обмазки, завернул в ветошку, в которой раньше был хлеб, убрал всю добычу в котомку.

– Вот теперь она моя, – Велеб снова взял замарашку за руку. – Благо тебе буди, мати, за привет, за ласку, но пора нам восвояси.

– Погоди! – Старуха протянула к нему руку. – Как же я гостя без угощения отпущу? Позоришь меня, старую. Скажут люди, до седых волос бабка дожила, а обхождения не знает…

– Не позазри, мати, но некогда мне гостить! – Велеб мотнул головой. – До зари вечерней воротиться надо, а путь еще неблизкий.

Старуха помолчала, сквозь прорези личины вглядываясь в упрямого гостя. Ясно, что уговоры бесполезны: судя по его уверенной повадке, он знает, что и почему здесь творится и как ему надлежит поступать.

– Ученый ты, вижу, – пробормотала она.

– Так я, мати, семь лет в Перыни обучался, у самых мудрых мужей земли словенской.

– Оно и видно… Так ступай, – с досадой и отчасти с угрозой приказала старуха.

Мимо хозяйки с ее посохом, мимо застывших в изумлении белых дев на скамьях Велеб повел замарашку к выходу. Второй рукой она придерживала длинный подол, волочившийся по полу, чтобы не наступать на него.

* * *

Давешний человек-волк так и сидел на земле за воротами. При скрипе створок вскочил.

– Ты здесь! – воскликнул Велеб, надевая шапку. – Доведешь назад в белый свет?

Тот замычал, выражая согласие, и закивал. Однажды подчинившись, вожатый того света обязан был проводить гостя в обе стороны.

По пути Велеб не раз оглядывался на свою добычу: любопытно было, какова она окажется при дневном свете. Лица под печной ветошкой он почти не видел, но трогать ее не пора еще: здесь тоже свой порядок имеется. Но по упругой походке было видно, что дева молодая, здоровая, ловкая. Она не сказала ни слова, но покорно перебирала босыми ногами по мху. Через бурелом Велеб несколько раз переносил ее на руках – под мешком висящей рубашкой тело на ощупь оказалось упругим, не слишком тощим, в самый раз. Даже жаль стало, что когда ее вымоют в бане, расчешут косу, наденут чистую белую сорочку и уложат на снопы, не ему приведется лечь рядом с ней…

Они шли каким-то новым путем, но Велеб не тревожился: направление человек-волк держал верное, к ручью они придут так и так. Судя по мхам, ручей был уже близок, и показались впереди заросли ольхи, через которые они продирались от брода по пути к Невидью. Еще немного – и можно будет отпустить вожатого восвояси, дальше Велеб и сам найдет дорогу к Перунову камню. Не говоря уж о том, что невеста в ближайшей родной округе уж верно знает каждую кочку.

Впереди вдруг мелькнуло что-то живое и настолько крупное, что в первый миг показалось, дерево сдвинулось с места. Велеб застыл: в десяти шагах впереди на пути появилось огромное существо, не то человек, не то леший, не то медведь. С медвежьей шкурой на плечах, с личиной на голове, под личиной чуть видна рыжеватая борода. Здоровяк стоял, уперев руки в бока, всем видом показывая: дальше дороги нет.

Велеб даже не заметил, куда делся шедший перед ним человек-волк. Тот свое дело сделал…

Вот чего не хватало! Испытаний всегда бывает три, а до сих пор Велеб прошел только два. Третье, как видно, ожидало его одного – того единственного удальца, кто сумеет найти и узнать настоящую невесту. Старуха была вынуждена отпустить деву с тем, кто исполнил все условия, но в запасе имелась еще одна, последняя засека. Тот, кто одолеет брод с его стражами и разгадает загадки Невидья, все равно не минует вот этой горы каменной.

– Постой здесь, – обернувшись к деве, Велеб отвел ее чуть назад и поставил под деревом.

Что она убежит, он не боялся: ее взятая по всем правилам душа лежала у него в котомке. Она будет покорно ждать, пока он одолеет стража последнего рубежа… или вернется в Невидье, если он не справится.

Драка была неизбежна, но кидаться вперед Велеб не спешил. Позади у него был целый день хождений по лесу и одна, пусть не слишком тяжелая схватка с волчьим мужиком. Новый противник был выше Велеба на полголовы – а из-за медвежьей личины с ушами казалось, что и на голову. Широкий, основательный, он стоял так уверенно, что стало ясно: сдвинуть его с места не многим легче, чем дуб.